Как поставить на футбол: краткая история букмекерства

«Взял наших, в итоге, и то, что Бельгия — Корея первый мяч головой, на фарт», — написал в Twitter Валерий Карпин 26 июня. Для непосвященных переводим: экс-тренер московского «Спартака» поставил деньги на победу сборной России над Алжиром и на то, что первый мяч в матче Бельгия — Корея забьет без разницы кто, но непременно головой. Не стоило Карпину этого делать — проиграл в обоих случаях.

Увлечение спортивными ставками захватило не только людей, разбирающихся в спорте профессионально, но и простых граждан. «Обычная картина накануне чемпионата мира: приходит мама с дочкой лет шести, совершенно иррационально ставит рублей по 500 на победу Италии во всех матчах группового турнира и еще на Германию — по просьбе девочки. Теперь должна сказать ей спасибо — Италия подвела, но благодаря дочке мама проиграла не так уж и много», — рассказывает РБК сотрудница одной из букмекерских контор.

Ровно пять лет назад российские власти объявили войну игорному бизнесу — по всей стране закрылись казино, клубы с игровыми автоматами, исчезли пятирублевые «столбики» в продуктовых магазинах спальных районов. Не подпали под «репрессии» только букмекерские конторы. Малодушие, лоббизм? Нет, скорее реализм. Ведь тотальный запрет на азартные игры к победе над ними никогда не приводил. Люди все равно находили возможность проиграть свои кровные, а любая попытка спасти собственных граждан от их же пагубных привычек приводила только к одному — доходы от проигрышей уходили не в казну, а на счета организаторов подпольных игр.

В поисках золотой середины власти большинства стран нашли неидеальную, но приемлемую формулу: максимально осложняя работу казино, они не трогают ставки на спорт — какая-никакая, а отдушина. В итоге букмекерство за последние десятилетия выросло в бизнес с оборотом примерно 3 трлн долл. в год (на Россию из них пока приходится всего около 8 млрд долл.).

Не сказать, что букмекерский бизнес на порядок чище, чем классические азартные игры. В попутчики к нему небезуспешно набиваются мошенничество, криминал, интересы мафии. Но власти многих стран считают, что это все же меньшее зло. Да и полный запрет азартных игр невыгоден никому, а если смотреть на вещи реально, то и невозможен.

История доказывает это на протяжении даже не столетий, а тысячелетий. С азартом своих граждан боролись и римские императоры, и французские монархи. В России карточную игру на деньги запрещал еще Петр I, но это не освобождало Екатерину II от необходимости издавать специальные указы о недействительности всех карточных долгов. В Швейцарии в XIX веке запрет на организацию азартных игр даже вносили в конституцию, но потом давали задний ход, «поскольку компетентная власть признает такие игры необходимыми для поддержания и развития туризма».

Букмекерство имеет не такую продолжительную историю, как, допустим, карточные игры. В прежние эпохи, конечно, спорили, кто из гладиаторов останется жив и кто кому набьет морду на деревенской ярмарке. Наверняка даже ставили на это какие-то деньги. Но современный подход к спортивным пари берет начало в Англии конца XVIII века, где джентльмены развлекались, делая ставки на скачках, устраивавшихся в рамках аукционов породистых лошадей. С течением времени правила ставок совершенствовались, унифицировались, и к концу XIX века букмекерские конторы захватили всю Британию, континентальную Европу, Америку и добрались до России. Даже большевики, придя к власти, оказались неожиданно либеральны по отношению к этому буржуазному развлечению.

Под контролем реввоенсоветов

Отношение новых властей России к азартным играм можно описать как судорожные метания. Не прошло и месяца с момента октябрьской революции, а уже 24 ноября 1917 года Петроградский военно-революционный комитет предписал «закрыть все клубы и притоны, где производилась игра в карты».

Когда революционный пыл чуть угас, появились альтернативные мысли. Будущий «всесоюзный староста» Михаил Калинин уже весной 1918 года в докладной записке товарищам по партии утверждал, что «искоренить репрессиями присущее природе человека влечение к играм вряд ли является возможным». А раз так, считал он, азартные игры стоит легализовать, обложив налогом в 10—30%.

Сперва большевики к товарищу Калинину не прислушались, но хронический дефицит революционной казны сделал свое дело. Появилось мнение, что наживаться на человеческом азарте можно при условии, что вырученные деньги пойдут на благое дело — помощь беспризорникам или инвалидам войны. А тут и НЭП подоспел.

«Искоренить репрессиями присущее природе человека влечение к играм вряд ли является возможным»

Не все, конечно, шло гладко. «Клуб «Лото» как игорный клуб и единственное место общественного пользования в течение всей ночи является скопищем различного рода преступного элемента и посредником развития проституции и разврата, — докладывал наверх исполком Псковской губернии в 1923 году, анализируя последствия легализации азартных игр. — Преступный и бездомный элемент в ночное время в большинстве своем ютится в помещении клуба, где при возможности не прочь использовать свою профессию или под видом игры в лото выспаться в тепле в течение всей ночи».

Кроме того, игорные клубы незаметно подтачивали революционную идеологию, нарушая постулаты новой жизни. Так, в 1925 году все в том же Пскове установили два новых игровых аттракциона — «Счастливый номер» и «Фортуна»: сделал ставку, угадал номер на колесе фортуны и получил приз. Но игра не шла — призы людей не впечатляли. И вот, «в целях изыскания средств на оказание помощи больным, демобилизованным красноармейцам и инвалидам войны» организаторы игр просят революционные власти «допустить к розыгрышу очищенное вино, портвейн и другие вина, каковые будут допускаться до розыгрыша по полбутылки на разыгравшую карту «Счастливый номер» и на круг «Фортуна» — две бутылки вина… Без розыгрыша вин проводимые игры не дают реальной пользы для отчисления в фонд инвалидов войны». Исполком разрешает разыгрывать виноградное вино, но по каким-то причинам отказывает любителям азарта в очищенном.

Впрочем, в какой-то момент большевики все же делают окончательный выбор между революционной целесообразностью и революционной же моралью. Сначала картежников начинает преследовать специально созданная Комиссия по борьбе с самогоном, кокаином и азартными играми, а в 1928 году игорные клубы запрещают окончательно и бесповоротно. За одним исключением — тех самых тотализаторов на ипподромах.

Послабление для любителей скачек выбивал лично маршал Семен Буденный. Аргументацию при этом он применял ту же, что и в случае с беспризорниками и инвалидами — деньги хоть и попахивают, но пойдут на благое дело — в данном случае достанутся Главному управлению конезаводства и коневодства. Красная армия нуждалась в бесперебойных поставках лошадей, и отказать Буденному не смогли.

Так, благодаря красному маршалу тотализаторы на ипподромах стали единственным легальным игорным бизнесом в Стране Советов на протяжении почти 70 лет. Никто, конечно, не ожидал, что социалистические ипподромы будут чем-то радикально отличаться от капиталистических. Как и там, значительная часть ставок шла мимо кассы, так же процветали махинации и «договорняки». Помните, как у Довлатова в «Компромиссе»: «Классные наездники за большие деньги придерживают фаворитов. Умело отстать — это тоже искусство. Это даже труднее, чем победить. Впереди оказываются посредственные лошади. Выигрыши достигают иногда 150 руб. Однако хорошие наездники вряд ли захотят иметь с вами дело. У них солидная клиентура. Проще договориться с жокеем третьей категории».

Наряду с ипподромами, центрами азарта, подобием букмекерских контор в Советском Союзе были бильярдные. Самые известные прописались в гостинице «Москва» и Центральном парке культуры и отдыха им. Горького. Последнюю за уровень игравших там мастеров уважительно называли «Академия». Именно в «Москве» и «Академии» собирались асы игры и «мазильщики» — любители ставок. Именно здесь на результаты партий ставились гигантские суммы. Любители игры вспоминают, что в 1970-е непревзойденный мастер бильярда Ашот Потикян играл партии от 300 руб. А размер ставок на некоторые партии исчислялся тысячами, а иногда и десятками тысяч рублей.

Здесь же делались ставки на футбол, хоккей и вообще не на спорт. По воспоминаниям постоянных посетителей бильярдной в гостинице «Москва», однажды там поспорили даже на номера машин, которые проезжали мимо сквера у Большого театра. Один из спорщиков ставил на четные номера, второй — на нечетные. Когда мимо заключивших пари проехало 100 машин, счет был 90:10 в пользу четных. Неудачник проиграл 8 тыс. руб., отдавал долг пять лет, при этом так никогда и не узнал, что «дефиле» четных машин было заранее подстроено.

Но, конечно, все бильярдные и ипподромы не делали погоды. Ставки в СССР были уделом весьма ограниченного числа людей. Другое дело — миллиардные обороты этого бизнеса по ту сторону океана. А все потому, что в СССР мафии не было, а в Америке — была.

Под контролем мафии

Именно американская мафия приложила больше всего усилий к тому, чтобы увлечение кучки английских аристократов превратилось в бизнес с миллиардными оборотами. Понимание перспектив букмекерства пришло к мафиози не сразу. Долго мафия была увлечена тем, что эксплуатировала другие, более очевидные потребности человека, зарабатывая на поставках нелегального алкоголя, проституции, наркотиках и рэкете. Но в 1919 году Америку потряс скандал, который продемонстрировал, что мафия наконец-то рассмотрела источник прибылей и в большом спорте.

А случилось то, что полиция раскрыла заговор с «покупкой» матчей финальной серии мировой лиги по бейсболу. Этот спорт уже тогда был для американцев чем-то вроде религии. И вдруг стране сообщают: мозг нью-йоркской мафии Арнольд Ротштейн заплатил 100 тыс. долл. семи игрокам команды Chicago White Sox, чтобы те «слили» финальную серию. Поставив на проигрыш этой команды, Ротштейн планировал заработать миллионы. Мошенничество сорвалось, но расследование полиции вскрыло целую систему подкупа игроков бейсбольных, футбольных и баскетбольных команд.

Скандал был таких масштабов, что нашел отражение даже в американской классике. Именно Ротштейн стал прототипом Мейера Вулфшима в «Великом Гэтсби» Фицджеральда:

«Мейер Вулфшим? Нет, он игрок. — Гэтсби на миг запнулся, потом хладнокровно добавил: — Это он устроил ту штуку с «Уорлд Сириз» в 1919 году.

Я остолбенел... У меня не укладывалось в мыслях, что один человек способен сыграть на доверии пятидесяти миллионов с прямолинейностью грабителя, взламывающего сейф».

«Купленных» игроков White Sox дисквалифицировали пожизненно, но сам Ротштейн вышел сухим из воды, а влияние мафии на спортивные результаты уже нельзя было скрыть. И с годами оно только усиливалось. Расследование специальной комиссии конгресса США десятилетия спустя установило, что мафиозные «семьи» Патриарка и Гамбино контролируют не менее 60% доходов от ставок на ипподромах. По заключению комиссии, сам глава одного из кланов Раймонд Патриарка владел едва ли не половиной лошадей, участвовавших в скачках по всей Америке. А нужные результаты достигались также подкупом жокеев, шантажом, избиениями и даже убийствами.

То же самое происходило и в остальных популярных видах спорта. Арест ФБР мафиози Фрэнки Карбо и четырех его ближайших подельников 22 сентября 1959 года стал событием общенационального масштаба. «Сообщая вчера вечером об аресте гангстеров, Министерство юстиции указало, что он осуществлен в рамках кампании против проникновения в спортивный мир элементов из низов общества», — писали информагентства. Поздно спохватились: к тому времени «низы общества» в лице Карбо уже давно контролировали большинство боев. Даже великие боксеры середины прошлого века Джейк Ламотта, Джек Демпси и другие вынуждены были играть по правилам мафии, выигрывая или проигрывая в зависимости от того, какой исход боя приносил больший доход.

Но контроль над спортсменами сам по себе не мог бы принести мафии гигантских доходов. Для этого надо было вовлечь в империю азарта как можно больше людей. А вот за это мафия должна благодарить, по сути одного человека. Мейер Лански, сын бедного портного из Гродно, эмигрировавшего в Америку, сделал для популяризации букмекерства больше, чем кто бы то ни было. Он эмигрировал в Америку в 1911 году еще ребенком, а в конце 1920-х уже держал под контролем значительную часть игорного бизнеса Нью-Йорка а затем и всей Америки. Его считали гением гемблинга (так часто называют индустрию азартных игр).

Сначала ему пришла в голову идея, как расширить сеть пунктов приема ставок на скачки. Он «подписал» на этот бизнес практически всех мелких лавочников верхнего Манхэттена. Давал им по 150 долл. в неделю, назначал коэффициенты. Лавочники принимали ставки от своих постоянных клиентов, расплачивались с ними (с тех самых 150 долл. — довольно большой по тем временам суммы), а потом отдавали Лански прибыль, оставляя себе хороший процент. Схема имела такой успех, что скоро охватила весь Нью-Йорк и распространилась по другим городам.

Второй гениальной идеей Лански стала организация подпольной лотереи «для всех». Он решил брать не размером ставок, а числом участников. Ты мог поставить хоть 10 тыс. долл., хоть 5 центов, но если угадывал комбинацию из трех цифр, которая оглашалась раз в неделю, получал выигрыш из расчета 1 к 600.

По сути Лански придумал прообраз самых успешных современных лотерей, в которые играем мы с вами. Свою первую лотерею он запустил в Гарлеме в 1925 году, и она не теряла популярности и во время Великой депрессии. Даже наоборот — люди покупали лотерейные билеты на последние центы в надежде выбраться из нищеты.

Такими ловкими способами мафия пристрастила к игре десятки миллионов людей. А еще одним прорывом для игровой индустрии стали новые возможности телевидения. 18 августа 1958 года бой за звание чемпиона мира в тяжелом весе между Флойдом Паттерсоном и Роем Харрисом смогли увидеть не только те, кто пришел непосредственно на спортивную на арену, но и почти 300 тыс. человек, купивших билеты в 150 кинотеатров по всей стране, где этот бой транслировался в прямом эфире. Все вместе они заплатили за билеты 763 тыс. долл. Стало ясно, что интерес к спортивным мероприятиям и доход от них выходят на совершенно новый уровень.

Говорят, что, поняв возможности «новых медиа», тот самый мафиози Фрэнки Карбо сказал: «Теперь я заставлю бокс работать, как игорный автомат». И надо сказать, сдержал свое слово. Причем боксерские поединки он контролировал даже после того, как в 1960 году получил свой 15-летний срок.

Неудивительно, что будучи не в состоянии контролировать букмекерство, власти США последовательно запретили азартные игры во всех штатах. Сейчас они разрешены только в Неваде. Но это отнюдь не останавливает игроков. Еще 20 лет назад только на исход Super Bowl — финального матча по американскому футболу — в США нелегально ставилось более 1 млрд долл. За два десятилетия цифры выросли на порядок.

По оценкам специалистов компании Jockey Club из Гонконга, на нелегальные ставки приходится около 80% всего букмекерского бизнеса. На один лишь американский футбол игроки по всему миру нелегально ставят 60—70 млрд долл. в год, подсчитал телеканал CNBC, еще порядка 30—40 млрд долл. — на матчи Главной лиги бейсбола (MLB). В одном только Гонконге в 2013 году было сделано подпольных ставок на 65,5 млрд долл.

Даже в тех странах, где ставки на спорт официально разрешены, черный букмекерский бизнес по своим объемам превосходит обороты белого. Почему — понятно. Во-первых, с нелегального выигрыша не надо платить налоги. Во вторых, в большинстве легальных контор нельзя играть по-крупному. Они ограничивают ставки несколькими десятками тысяч долларов. Черные букмекеры возьмут у вас любую сумму.

Ну а совсем уж неограниченные возможности игрокам предоставил Интернет — теперь ставку можно сделать, не выходя из дома, и это увеличивает число игроков на порядок. По миру катится новая волна игромании, и, кажется, она уже захлестнула Россию, несмотря на все ограничения и запреты.